Быть или не быть… белым джинсам на дискотеке? – сей непростой вопрос занимал Лео с самого утра. С одной стороны, они ему о-очень идут. С другой – ярая рокерша Полианна вряд ли оценит его «мажорские» выкрутасы. Он в очередной раз оглядел затасканные черные джинсы, и пришел к выводу, что нужно одевать хотя бы синие.
читать дальше

Он повалился на кровать и принялся изучать потолок.

Девиссона на дискотеке стопроцентно не будет. К глубокому стыду Лео, его это радовало. Правда, Лео терзали смутные сомнения, что там может не быть и Полианны, но, с другой стороны, а вдруг? И кто потом докажет, что он нарушил условия «Пакта…»?
И все равно это было бы по-свински по отношению к нему. Воспользоваться слабостью соперника и неожиданно полученным козырем Лео не позволяла совесть и воспитание, так презираемое его родителями…. Отец, бизнес-воротила, считал, что победителей не судят, и соперников нужно уничтожать любыми методами. Маман, профессиональная жена богача, полностью разделяла его взгляды и возмущалась «непутевым» сыном. По хорошему, эту парочку куда больше устраивало, когда он кутил, бил машины и делал гадости – они были убеждены, что «сыну нужно нагуляться, чтобы потом достойно принять отцовский бизнес». Сыну. Ха-ха.
Лео иногда думал: если бы отцу именно в то время не приспичило заиметь наследника, разделил бы он судьбу своих нерожденных братьев и сестер? Наверное. Но вот, уже семнадцать лет он исправно топтал эту землю, пытаясь навести относительный порядок в своей голове.
В комнату вплыла Ирида, гордо шагая от бедра. Легка на помине.

-И все-таки, дорогой, зачем тебе эта самодеятельность? Сходи лучше в нормальный клуб, я слышала, что сын Рикерсонов собирается….
Бла-бла-бла. Как всегда. Нет, положа руку на сердце, он бы сходил и с Рикерсоном, но не сегодня. Сегодня он не Леонард Корфу, а Лео Джейсон.

Естественно, Ирида не собиралась растить ребенка. Поэтому в полгода ему стали искать няню.
Аника Джейсон родилась с целым букетом врожденных болячек – ДЦП, пороком сердца, и еще редким наследственным заболеванием, наделившим ее бесплодием. В пятнадцать лет, поняв это, Аника твердо решила, что раз она не может продолжить себя в биологическом смысле, то продолжит в психологическом – будет растить чужих. Красный диплом педагогического университета, работа в коррекционных школах, диплом медсестры - тридцати пяти годам она была уже широко известна в узких кругах. Поэтому ей сразу предложили вакансию на должность няни в семью Корфу. Няней ей не приходилось работать, но, повинуясь минутному порыву, она пошла.
Она сидела и осматривала роскошную лепнину на потолке, когда в дверях появилась надменная и холеная Ирида, держащая едва ли не на вытянутых руках истошно орущего ребенка.
-Можно? - спросила Аника, но тут же одернула себя – она не в чистой одежде, ада и вообще…
Ирида была только рада избавиться от кулька, и почти пихнула ей уже посиневшего от крика сына. Аника стала ворковать, причмокивать губами, и удивленный мальчик перестал плакать, и с интересом уставился на нее.
Пухлощекий кроха с разными глазами склонил головку набок, и Аника чуть не расплакалась от нежности. Ирида, до этого сидевшая с кислым лицом, просияла и обявила:
-Мы вас берем!
-А? – не поняла Аника, полностью поглощенная ребенком, - А резюме, рекомендации?
-Вы уже зарекомендовали себя! – ответила Ирида. Ну и пусть стремная! Мужа не уведет, да и мальчик на нее хорошо отреагировал. Решив кое-какие срочные вопросы, убежала по магазинам.
С того дня Лео стал сыном Аники. Сначала она учила его ходить, говорить, сидеть… Потом с тем же рвением стала приучать его к общечеловеческих ценностям - учила дружить, вела серьезные разговоры о совести, нравственности, любви, верности, доброте… Лео рос целиком ее мальчиком. Пока однажды, три года назад, родители не поняли это, и не рассчитали няню, посвятившую мальчику четырнадцать лет своей жизни.
Ужасная сцена в коридоре – долговязый, тощий и нескладный Лео, во всем буйном цвете пубертатного периода, и такая же тощая, кособокая и несчастная Аника, пытавшаяся унять его рыдания. У Ириды от созерцания этой гармонии почти дрогнуло сердце, и она уже было хотела отмотать все назад, но тут супруг схватил Лео за шкирку и затолкал в его комнату, буркнув что-то про то, что персонал должен знать свое место.

Лео сломался. Дорвавшись до отцовских денег, пошел вразнос. Мать ничего не могла сделать, а отец, наверное, не хотел, придерживаясь своей линии воспитания.
Через полгода вдруг позвонила Аника. Когда Лео понял, кто звонит, он похолодел, и стал вырываться из объятий девушки, обнимавшей его.
Аника говорила очень холодно. О том, что разочарована, что учила его не этому, что ей стыдно за него…. И он сам уже был готов сгореть от стыда.
С того дня они стали снова общаться. Только ей он мог доверить то, что на самом деле у него на душе, посоветоваться, рассказать о себе всю правду. Она не осуждала, слушала, и однажды пригласила в гости к ней и ее мужу.
В тот день Лео впервые увидел нищету. Все деньги, зарабатываемые Аникой и Питом, ее мужем, они вложили в крошечную старенькую квартиру. Он ступал на вытертый и скрипучий пол, и пытался понять: Как же так? Почему, почему они такие нищие? Пит, такой же болезненный, как и сама Аника, оказался интереснейшим собеседником, умным, начитанным, и заразил Лео своей главной страстью – математикой. «Математика – как литература», - говорил он, - «С одной стороны, это просто набор символов, когда-то придуманных человечеством, чтоб как-то изобразить происходящие события, описать их. Как есть литература ради литературы, так есть и математика ради математики, хотя и то, и другое может быть инструментом в руках других наук…» Лео зачарованно слушал и потрясался – это ведь действительно так….
Вот так он и жил на две семьи – для биологических родителей он был мальчиком-мажором, но каждые выходные , накупив всякой всячины, срывался к Анике и Питу, гулял с ними, обсуждал все, действительно волновавшее его…. А их соседи лишь поражались, как у таких родителей мог родиться такой красавец-сын.

-Ты бы хоть мог сделать вид, что меня слушаешь! – воскликнула Ирида, - Я же все-таки твоя мать!

-Угу, - буркнул Лео, про себя радуясь, что Ириде невдомек, кто забит у него в телефоне под «Мама 1», -Слушаю.
-Я тут распинаюсь, что Новый год мы будем отмечать на Бали, а тебе все равно! - воскликнула она.

-Ну простите, мадам. Вы ведь все равно уже все решили, - сказал Лео, и обиженная Ирида вылетела из комнаты.

Лео набрал номер Аники.

-Да, мой хороший? – радостно ответила она, - Что случилась?

-Ну… - протянул Лео

Аника, уже посвященная в его душевные муки, слушала очень внимательно. Потом, когда он закончил говорить, ответила:
-Мой хороший, я понимаю, как тебе сейчас непросто. Тебе приходится выбирать между дружбой и любовью, совестью и собственными желаниями. Пойми, нет единого простого решения твоей дилеммы – иначе бы уже давно все люди на земле были бы счастливы. Просто поступай так, чтобы тебе потом не было за это стыдно. Ведь воспоминания – это все, что останется с нами навсегда. И пусть они будут грустными, но светлыми, чем такими, которые захочется вымарать из памяти, но будет никак.

________________________________
продолжение следует....

@музыка: Ich Will -Rummstein

@темы: Фотоистория